Анна Глянченко. "Молочная сказка"

Дядя Петя из деревни Пеньково вез в магазин полную цистерну молока. Приезжает, а магазин закрыт на амбарный замок. На дверях табличка: «Перерыв на обед». Зашел тогда дядя Петя в буфет напротив, решил там подождать открытия и квасу попить. А кран в цистерне случайно локтем отвернул и не заметил.

Сначала натекла ма-а-аленькая лужица, и котенок Пушок слизнул ее розовым языком. Потом лужица превратилась в ручеек, а тот в озерцо, а после потекла по деревне молочная река. Все окрестные коты сбежались на радостях, лакали, лакали молоко, и так наелись, что стали похожи на арбузы, только серые, в белую полосочку. А молоко все не кончается.

Шла баба Дуся мимо с коромыслом, глядит — такое богатство! Позвала подруг. Прибежали бабы, унесли полные ведра молока. А потом еще наполнили до краев кастрюльки, бидоны, корыта и бочки. Чего добру пропадать?

Стряпня во всех деревенских домах пошла такая, что дым коромыслом. В одной избе кашу варят, в другой масло сбивают, в третьей блины пекут. В четвертой баба Дуся спит, а простокваша сама квасится, потому что бочка на солнышке во дворе стоит.

А коровы-то не доены остались! Про них счастливые бабы и думать забыли.

— Это что же получается, — обиделась корова Ночка. — Я теперь не нужна, выходит?

— Выходит, так, — ответила корова Буренка. — Какой от нас толк, раз молока полно? Так и будем стоять без дела.

Тут бык Борька подошел и говорит:

— Стоять они будут, размечтались! Раз молоко не нужно, значит, и корову — долой!

— Это как… долой? — ужаснулись Ночка с Буренкой.

— А вот так.

И глазом на сковородку с котлетами подмигивает.

Перепугались тут коровы, задрожали и собрали срочное собрание. Пришли на него все: Ночка, Буренка, Борька, да еще семнадцать коров. О чем они там говорили, непонятно было, потому что шифровались коровы секретным языком:

— Му-му-му?

— Му-му!

И правые руки вверх подняли. Вернее, правые копыта. Проголосовали то есть. Если бы мы, ребята, понимали коровий язык, то узнали бы, что договорились коровы уехать из деревни в большой город и там жить, а молоко продавать на базаре. Очень городские жители парное молочко уважают!

Но раз мы коровьего языка не знаем, то будем теряться в догадках.

Глубокой ночью, когда деревенские жители, наевшись блинов со сметаной, крепко спали, коровы стали потихоньку выходить за калитки. Все направлялись в условное место.

Пес Дружок никак не мог заснуть. Он скучал, грыз косточку и выл на луну. Вообще-то говорят, что когда не спится, надо считать овец, и Дружок насчитал их уже тысячу, но это не помогло. Вдруг он увидел, как вдали, на фоне елок, друг за другом идут коровьи силуэты.

— Одна, две, три, четыре, пять, шесть… шестна-а-адцать…

Дружок сладко зевнул, прилег на лапы и уснул. Оказывается, коровы гораздо лучше усыпляют, чем овечки.

А коровы тем временем пришли на станцию, купили билеты и сели в электричку «Пеньково — Москва». В вагоне коровы старались вести себя непринужденно, чтобы никто не подумал, будто они откуда-то сбегают и в первый раз едут в поезде. Ночка читала газету, Буренка считала сосны за окном, да и остальные коровы занимались обычными дорожными делами. Все испортил Борька. Возле него на лавочке дремала старушка с букетом садовых пионов, а Борька задумался, и все цветы потихоньку сжевал. Бабушка проснулась, глядит — что за чудеса? Цветов нет, одни стебли торчат в разные стороны.

— Ах, ты, бессовестный! — разозлилась старушка. — Это же я внуку везла, Митеньке! Чтобы он учительнице первого сентября подарил!

И как даст букетом Борьке по голове. А Борька на бабушку как рога наставит! Но бабушка была храбрая, она не растерялась и на кончики рогов метко по яблоку насадила, по антоновке.

Тут коровы стали заступаться за Борьку — мол, он не со зла. А пассажиры принялись защищать старушку — мол, неудобно учительнице на праздник веник дарить. Пионовый.

В общем, когда коровы в Москве с электрички сошли, то проводница им погрозила кулаком.

— Больше вас не повезу, так и знайте! Весь вагон растревожили!

Все коровы головы опустили от стыда, и даже Борька своими яблочными рогами поник.

В городе коровы сняли квартиру. Хорошая попалась квартира: большая, трехкомнатная, на девятом этаже — аккурат под крышей. Очень тут коровам нравилось. И телевизор есть, и компьютер с сельскохозяйственной игрой «Ферма», и холодильник. На верхней полке холодильника коровы хранили луговую траву, на нижней — клевер, в морозильнике — ромашки. А еще в кладовке стоял мешок сена, на всякий случай.

Все бы хорошо, только соседи стали жаловаться в милицию.

— Там, наверху, кто-то ужасно топает! — заявляли они.

Коровы страшно обижались. И вовсе они не топали, а ходили в тапочках, а ночью и вовсе на цыпочках. Просто им соседи такие вредные достались.

А тут еще диспетчер уволилась, которая принимала заявки о неисправных лифтах.

— Я, знаете, за тридцать лет работы так не уставала, как за последнюю неделю. Звонят и звонят по сто раз на дню, причем один и тот же подъезд жалуется. Пойду лучше на пенсию отдыхать, внуков нянчить.

Ну, а что делать? Тяжело каждый день спускаться по лестнице туда-сюда на девять этажей, да еще и на копытах. Да и все двадцать коров в лифт не помещались, приходилось ездить по одной. А Буренка постоянно забывала, выключила ли она утюг и плиту, и ей приходилось возвращаться.

В это время в подъезде копилась очередь и ругалась. Частенько лифт не выдерживал и застревал между этажами. Особенно когда Борьку вез, уж больно тот увесистым был.

Словом, собрались однажды недовольные жители на собрание, и долго что-то обсуждали. Жаль, что на непонятном языке. Что-то вроде: «Подобные прецеденты неприемлемы, они дискредитируют моральный облик представителей административно-территориальной единицы… »

Надоели эти коровы жильцам хуже горькой редьки.

— В городе вообще не жизнь, а сплошное мучение! — сказала дамочка в очках. — Экология нарушена, трубы дымят, машины гудят. Коровы, опять же, в лифтах застревают.

Серьезный мужчина с портфелем кивнул:

— Абсолютно согласен. Я давно мечтаю на природу переехать. Лес, речка, кузнечики — красота! Тишина.

— А я бы каждый день на рыбалку ходил, — мечтательно протянул дядя с бородой.

Оказалось, что все давно хотели уехать на природу, да как-то недосуг было. А на работу и на машине ездить можно. Вывесили жильцы на двери большое объявление: «Сдается весь подъезд, кроме квартиры на 9 этаже». А сами собрали вещи и сели на электричку «Москва — Лес».

В лесу они нашли очень симпатичную поляну с одуванчиками, расставили палатки — и айда в речку купаться! Красота! А вокруг птички поют, бабочки летают, мухоморы цветут. Живи да радуйся.

Час живут, второй живут, третий. К вечеру радость куда-то испарилась, все приуныли. Городской человек ведь без развлечений жить не привык. Стали горожане свое новое жилье обуючивать.

Нашелся хороший мастер-электрик, который протянул провода по веткам. Подключил телевизор, Интернет, телефон. Сидят все на пеньках с ноутбуками, играют, радуются:

— Хорошо, все-таки, на природе!..

Хорошо-то хорошо, только вот лесным зверям новые соседи совсем не понравились. Особенно лось возмущался:

— Я раньше бегал, где хотел, а теперь рога постоянно за провода цепляются! Как будто я не лось, а троллейбус какой-нибудь.

Дятел тоже недоволен. Я, говорит, не для того долбил дырку в сосне, чтобы люди туда какую-то белую тарелку прикрутили. Хитренькие!

Белка жаловалась, что городские оборвали почти все кедровые шишки, медведь — что обобрали малинник и черничник. А ежика и вовсе приняли за кактус и полили. Компотом!

Компот оказался последней каплей. Собрали звери собрание и долго там что-то обсуждали. Жаль, что говорили на непонятном зверином языке:

— Р-р-р-р!

— Ух-ух!

— Цок-цок-цок!

— Пых-пых!

— У-у-у-у-у-у!

В общем, решили они переехать в деревню. В лесу жить стало невозможно, в городе их поймают и отдадут в зоопарк. А в деревне зоопарка нет. Зато есть молоко, масло, морковка, яблоки, мед и много других вкусностей.

— Я курочек очень люблю, — облизнулся волк. Взяли звери билеты на поезд «Лес — Москва — Пеньково». Расселись по лавкам. Проводница выглянула из купе и чуть в обморок не упала: волк с дедушкой в домино играет, медведь храпит на лавке, лапы в проход выставил. Заяц по столу барабанит, белочка орешками жонглирует, дятел в стенке дыру долбит. А весь проход огромный лось загородил, стоит, рогами потолок подпирает.

Проводница схватилась за сердце и села.

— Ой-ой-ой!!!

На ежика.

— Да сколько можно? То компотом поливают, то на голову садятся! — обиделся ежик.

Проводница убежала в свой вагон, закрылась на задвижку и села писать докладную записку начальству. «Я, Василиса Кузьминична, прошу путевку в санаторий. Потому что так устала, что вместо пассажиров вижу то коров, то лосей, то белочек. Не бережете вы ценных сотрудников и в отпуск не пускаете!»

Тем временем звери прибыли на станцию «Пеньково». Глядят — вся деревенская улица молоком залита, а по молоку бегают босые мальчишки и радуются.

Идут звери по деревне, а никто на них внимания не обращает, все делом заняты. Кто молоко в самоваре кипятит, кто в нем белье отбеливает, кто кораблики из бересты в молочном ручье пускает.

Заяц залез в огород, и давай капусту грызть да морковкой закусывать. Белочка увидела, что на одном заборе грибы сушатся на веревочке, схватила их и себе на шею намотала, как ожерелье. Медведь у кого-то со стола забытую банку варенья прихватил, лось целый мешок соли на спину закинул, а волк идет, курочку пожирнее высматривает. Рядом ежик семенит, с яблоком на спине.

Прошли звери и мимо буфета, где дядя Петя, водитель цистерны, сидел. Сидит дядя Петя, квас попивает да с тоской поглядывает через окно на магазин. А там все еще амбарный замок висит и табличка «Перерыв на обед».

Конечно, столько времени дядя Петя не смог бы сидеть в буфете и пить квас! Глупости какие. Нет, конечно. Он еще два раза сосиски заказывал, с горчицей.

Про сбежавшее молоко дядя Петя ничего не знал, потому что окна выходили на другую сторону.

И неизвестно, чем бы вся эта история закончилась, если бы не Вася Шапкин. Он шел домой из школы, вдруг видит — из цистерны молоко убегает. Он кран завернул, пожал плечами и дальше пошел. Молоко еще немного побулькало, да и утекло в колодцы. И тут бабы опомнились, огляделись вокруг, а все припасы лесное зверье растащило! Одно спасение теперь — коровье молочко. Вспомнили тут бабы, что коровы у них не доены, не кормлены, бросились в сараи. А там пусто.

Закричали тут они:

— Зорька, домой!

— Ночка, домой!

— Борька, домой!

Не идут коровы… Тогда попросила баба Дуся рупор у председателя, забралась на сосну и как закричит:

— БУРЕНКА, ДОМО-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О- О-О-О-ОЙ!!!

А Буренка в это время на подоконнике в Москве простыни развешивала сушиться. И украдкой слезу смахивала, потому что ей городская жизнь очень надоела. Ни полей, ни лугов, ни родных просторов с березами. И вдруг почудился Буренке голос бабы Дуси.

«Эх, ностальгия накатила, — подумала она. — Вот уже и звуки мерещатся».

— Буренка, домой!

Нет, не послышалось! Это самая настоящая баба Дуся звала свою корову откуда-то издалека: из-за крыш, из-за полей, из-за лесов.

Все коровы высыпали на балкон и слушали позывные из деревни. Все они давно соскучились по родным краям, но стеснялись в этом признаться.

Балкон был нежный, городской. Он не был рассчитан на то, что на нем будут стоять два десятка коров с быком в придачу. Поэтому балкон треснул и наклонился. Коровы оказались в отчаянном положении — как только они делали шаг в сторону комнаты или вбок, балкон начинал трещать по швам и отваливаться. Что же делать?

И тут Буренка придумала выход. Она вообще была смелой и изобретательной коровой.

— Девочки, за мной! — скомандовала она, а сама сняла с веревки одну из простыней. Буренка раскинула над собой простыню, держа ее за все четыре кончика, и прыгнула с балкона.

— Ах, она разобьется! — ахнула Ночка.

Но вдруг простыня надулась, и Буренка, как на парашюте, плавно спикировала на землю. За ней последовали остальные коровы, и все приземлились, как настоящие парашютисты. Только Борька немного ударился — он ведь был очень увесистым бычком, поэтому летел чуть быстрее.

Ребята, никогда не повторяйте этот трюк! Во-первых, чтобы держаться за все кончики, нужны четыре ноги, как у коров. А у нас только две. Во-вторых, для этого нужны специальные простыни, очень плотные и большие, а такие не выпускают нигде, кроме деревни Пеньково. Вот когда вырастете, сможете полетать на настоящем парашюте! Если захотите.

Коровы рванули на вокзал, купили билеты на поезд «Москва — Пеньково» и с нетерпением ждали его на перроне. Неподалеку от них собралась группа лесных зверей, которые на этом же вокзале ждали поезд «Москва — Лес».

Дело было так. Деревенские жители очень рассердились, когда поняли, кто грабит их дворы и огороды. Они взяли ухваты и вилы и пошли выгонять зверей. Ух, как те убегали! Только пятки сверкали!

— Пусть лучше рога… за провода… цепляются… — задыхался на бегу лось.

— И тарелка пусть висит! — соглашался дятел, сидя на его рогах. — Зато дом! Ничего нет лучше дома.

Сейчас звери делали пересадку, потому что прямой поезд через Москву отменили. Говорят, работать было некому, потому что проводница ушла в отпуск. А кроме нее никто не умел так мастерски разносить чай в граненых стаканах с подстаканниками. Ни капли не расплескав!

На перроне была и третья группа. Это были городские жители, которые возвращались в Москву из леса. Они очень замучались: их искусали комары, они набили ссадины об ветки, надоела уха с плавающими мошками.

— Какие прекрасные звуки! — сказала девушка в очках, слушая шум машин.

— Какой свежий воздух! — вздохнул мужчина с портфелем, вдыхая дым заводских труб.

— А какая тут вкуснятина продается! — поддержал дяденька в очках, кусая вокзальный пирожок с начинкой неизвестного происхождения.

Что с них возьмешь, городские! К такому образу жизни привыкли.

Все разъехались по домам: коровы в деревню, звери в лес, а городские вернулись в свою родную многоэтажку. И все были очень счастливы в этот вечер.

Кроме дяди Пети. Он до сих пор сидел в буфете и уже с отчаяньем смотрел на табличку «Перерыв на обед». Как вдруг дверь магазина со скрежетом открылась, и оттуда выглянула продавщица с золотым зубом. Она дожевывала булку с маком.

— Ну, наконец-то! — дядя Петя подпрыгнул на месте, подбросил вверх кепку и выбежал из буфета.

— Вам чего? — лениво спросила продавщица.

— Я вас уже тыщу лет жду! Молоко привез! — ответил дядя Петя.

— Ходят целыми днями, ходят. Человеку и поесть некогда!

Продавщица продолжала ворчать, пока дядя Петя подгонял к крыльцу фургон.

— Ну, хозяйка, принимай товар!

Он открыл кран и подставил бидон. В бидон со звоном упала одна-единственная капля молока.

— Кап!..

Анна Глянченко		Художник Ксения Почтенная
Страничка автора		Страничка художника